Продолжим занудствовать. В помощь нам г-н Сэлинджер (предыдущий пост - его).

Есть у него в его единственном, и славу богу, романе - идея - хорошая книга, это та, после прочтения которой, тебе хочется позвонить ее автору. 

Я бы, конечно, не звонил самому Сэлинджеру. И переделал бы эту цитату под свой "юношеский алкоголизм". То бишь, - хорошая книга - это та, после прочтения которой, тебе хочется выпить с автором. 

Дык вот. С кем бы я выпил и не выпил:  

Первое, что пришло в голову - Ван Гог (хоть и не писатель).  С Винсентом я бы пить не стал. Он бы, наверняка, постучался ко мне в дверь с бутылкой "Абсента" в одной руке, и с рафинадом в другой. И остался бы ваш покорный слуга, к концу попойки, с одним ухом. 

Не пил бы я и с Кафкой. Он зануда еще страшнее меня. Он бы быстро опьянел и начал твердить о том, какой он жалкий, о том, что у него совсем нет чувства уверенности в себе, и прочее и прочее. Я уверен, что у меня бы не получилось даже перебить его.

Я бы выпил с Чеховым. Но боюсь, он принесет с собой ружье. 

Пить с Маяковским показалось бы мне лучшим способом проводить время. Он  кулаком постучал бы в мою дверь, когда бы я ее открыл, он прокричал - "А вы нактюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?". Мне бы не нашлось, что ответить, а дорогой гость, пока я думал, уже бы стоял в желтом свитере в прихожей. 

Не стал бы пить с Буковским. Мы, точно вам говорю, начали бы соревноваться - кто больше выпьет, а до добра это не доведет.  

Не пил бы с Генри Миллером. Я его даже домой бы не пустил, у меня как никак, есть сестра. 

Пил бы с Гоголем. Интересно, а он пил бы тоже только стоя? Я бы его повел на Объ, а там он скажет - "Редкая птица, вообще захочет лететь над Объю". 

Не пил бы с Гришковцом. Я знаю,  - я бы позвал Кафку и Гришковца, а сам, под тихую уйду. 

Пил бы со стариком Хэмом. Но ни слова, ни слова бы не произнесли о писательстве. 

Пил бы с Хармсом. Мы бы никогда не пьянели, по крайне мере я, потому что Даниил травил бы анекдоты, а я бы только и делал, что смеялся. 

Один раз выпил бы с Львом Николаевичем. Просто для интереса, спросил бы, зачем он ходил босиком. Рассказал бы ему о графоманстве. А он бы, соответственно, вторил мне о детстве, юности, отрочестве. 

Не пил бы с Веллером. Его самолюбование, когда ни будь,  доведет - до нескрываемого от глаз общества - онанизма. Зачем мне в моей кухне Такое? 

Позвал бы Пелевина. Но ведь все равно, зараза, не придет. 

Пожалуй, на этом я сегодня остановлюсь. 

Берегите здоровье, господа.