Ю.

Случайности не случайны.

Если «р» я просто не умел выговаривать, то «ю» долго время не поддавалась при написании. Я помню, как поздравлял маму с восьмым марта – нарисовал ее портрет, а с цветными карандашами я уже тогда был в соре, и бережно накарябал «Мама! Я тебя!». Слово «люблю» я катастрофически боялся – там целых две буквы «ю»! Вся сложность заключалась в примыкающей «о» - я постоянно норовил поставить ее слева.

(Старик Фрейд после прочтение первого абзаца незамедлительно бы поставил диагноз, сказав что-то вроде: «Ваше настоящее - проекция вашего прошлого – то есть детства»).

Конечно, со временем я сумел-таки сказать «трррракторрр», чему больше всех радовалась бабушка, которой начинал надоедать внук, не видящий смысла ни в троллейбусе, ни в крокодиле, ни в пироге, и уж тем более в рычащем тракторе. А вот с «ю» мы все ни как не могли прийти к компромиссу – приходилось по несколько раз зачеркивать вредную букву и сверху подписывать точно такую же, которая, понятное дело, назло мне была повернута в другую сторону.

Все, наконец, встало на свои места, когда я перешел в дошкольную группу. Да, к Фрейду не ходи – рецепт крайне прост – влюбиться. Ну, что тут скажешь – и сами должны помнить, как это первый раз все случается. Но, вы же догадываетесь, как судьба иронично подшутила надо мной? Теперь мне было необходимо написать три буквы «ю»! Плюс, к тому же, в который раз взяться за карандаши – художник во мне не унимался. Как же я старался в тот день! Я нарисовал блестящие сережки (а у нее их вообще не было), большие ярко - голубые глаза (меня не смущал тот факт, что в реальности они были темно-карими), не понять, откуда взявшиеся веснушки, красные вьющиеся волосы и, намекая, что я - всецело ее благородный принц - золотую корону. А в уголку листа - легким росчерком пера – «Юля! Я люблю тебя!».

Вот так поэтично Юля подарила мне букву «ю». А через четырнадцать лет Юля снова появилась в моей жизни и преподнесла внеочередной подарок, даже два – слово и дружбу. Она уже слышала много историй, наверное, и эту, читала четырехлистные рассказы о себе, смеялась над «всегда влажные губы» и недоумевала над «легкомысленная», мы танцевали фокстрот, сентиментальничали при минус тридцати пяти, с крикам «Хэй!» она садилась в такси и уезжала в неизвестном мне направлении, мы пили кофе в стаканчиках из под колы и курили на улицах Нью-Йорка, от сквозных ветров мы прятались в чайной и наслаждались мате, она всегда будет старше на половину моей жизни, мы никогда не перестаем обсуждать людей в метро, выдумывать мое зрелое писательское будущее, она приходит во сне и справляется о моем здоровье, наши отношения похожи на подъем в гору (пусть она этого и не понимает), ее хотели назвать Сашей, а меня Никитой, она меланхолична и изменчива, она моя подружка, а я ее неграмотный и молчаливый друг, я хочу продолжать писать так до рассвета, но тогда текст может ей не понравится, она частенько опаздывает и не любит, когда я ей об этом говорю (вот опять), в отличие от вас – она не питает нежных чувств к кошкам, возможные варианты – два лабрадора или медведь, ей не нравится Набоков, слово «нормально», никотин, она требует от всех только голой конкретики, чорт, я обожаю ее смех (я всячески развиваю в себе остроумие), вы узнаете ее по фиолетовым колготкам, мы оба немного сумасшедшие и чертовски привлекательны – именно поэтому мы зачастую ловим недоумевающие или осуждающие взгляды, она знает меня больше, чем кто-либо другой, она мой самый любимый читатель (и не потому что единственный), она вкусно пахнет (и я знаю, что так говорить не правильно), если день начинается с ее доброго слова, то он непременно будет теплым (я проверял), а вот терпения у нее маловато, поверьте, когда я напишу роман (вот-вот) то я посвящу его ей, и еще - запятая мне нравится куда больше чем точка,