Отсюда

Вот о чем никто, кажется, еще не сказал: Пелевин в новейшей русской литературе — первый и главный наследник Набокова. 

В русской прозе, а особенно в XX веке нет магистрального течения. Но наряду с линиями (условно, крайне условно) Горький–Фадеев–Трифонов или, например, Кузмин–Мандельштам–Гинзбург есть и такая: Л.Толстой–Набоков–Пелевин.

  Пелевину вчера стукнуло 50 (я не отмечал, если вы спросите; у нас с ним "все сложно"). Но вот про пассажи сверху, - кажется, что я даже и за 50 лет не пришел бы к этой связи: Набоков - Пелевин. Какая-то очень уж шаткая и не аргументированная:

Это общность стилистическая (не красота слога — самоцель, а точность высказывания; красота появляется только вместе с точностью), общность творческая (презрение к унылой «правде жизни»; только творческое воображение понимает, как все «на самом деле»), общность идейная (рассуждения о Пелевине-постмодернисте и Пелевине-буддисте всегда попадают пальцем в небо; он, как и Набоков, и Толстой, — кантианец, если уж на то пошло). Наконец, особый вкус к иронии и не в последнюю очередь — к самоиронии.

 
 Ну ведь какой-то, простите, гон, нет? Стилистически вообще можно связать кого угодно с кем угодно; красота слога = точность? - ну, тогда предлагаю связь, которую Н. жутко не любил Фрейд и Набоков; Набоков новый Фрейд, - хоть сейчас пиши диссертацию; идейно - еще больше связей (слово-то какое!). Другой вопрос: на кой черт вообще кого-то с кем-то связывать, если это ничего нового не открывает ни в Набокове, ни в Пелевине?  И еще есть у меня такое чувство, что Набоков никогда книжку Пелевина бы не открыл и уж добрым словом точно не отозвался. Другие берега.


  Да уж, - вечер пятницы.